Статьи

В контексте современных процессов глобализации культуры не всегда приходят к диалогу. Предметом данной статьи является конфликт на территории современной Бельгии, который восходит приблизительно к III в. н.э. Объект исследования – современные проявления франко-фламандского конфликта. В основе франко-фламандского конфликта лежит прежде всего языковое противостояние, на которое наслоились факторы социального, экономического и особенно политического характера. Отношение бельгийского населения к конфликту отражено в различных ресурсах: научных статьях, энциклопедических данных, публицистических изданиях, средствах массовой информации Валлонии и Фландрии, в корпусах данных, социальных сетях, художественной литературе и в комментариях к вышеперечисленным источникам. Цель, поставленная в данной статье, – исследовать многоаспектный конфликт, его причины, ход, современный статус, сделать заключение по тенденциям его развития. Гипотеза исследования заключается в том, что текущий статус франко-фламандского конфликта определяется рецессией или умышленным умалчиванием, а также сдерживанием со стороны политических элит королевства Бельгия.

Статья посвящена проблеме сохранения культурного наследия посредством воспроизводства в культурной памяти на материале документального кинематографа Квебека первой половины XX в. Цель исследования – выявить и обосновать особенности кинопроизведений, в частности, фильмов, относящихся к «прямому кино» как важной части культурного наследия, носителя креативной (творческой) памяти. Потребность памяти определиться в пространстве приводит к созданию мест, являющихся для любой группы не только сценой совместной деятельности, но и символами идентичности, а также опорными пунктами воспоминания. Благодаря появлению легкой и бесшумной камеры в кинематографе во второй половине 1950-х годов родилась «новая волна». Очагом этого направления в Северной Америке – «прямого кино» – стала франко-канадская провинция Квебек. В статье анализируется взаимосвязь кино и общества, киноязык рассматривается как средство отражения характеристик идентичности, которые не только образно моделируют культурное своеобразие, но и иллюстрируют общность представлений носителей культуры об этноинтегрирующих и этнодифференцирующих признаках. Уточняется вклад первых священников-кинематографистов в становление коллективной памяти Квебека. На примере фильма Мишеля Бро, Жиля Гру, Марселя Карьера анализируется специфика изобразительного решения и драматургии «прямого кино». Делается вывод об особенности реализации инновационной эстетики и значимости киноработ режиссеров «прямого кино» как эффективных трансляторов ценностей культуры Квебека и генераторов новых смыслов культурной памяти.

В статье описывается актуальность создания научной антологии, посвящённой русскому старообрядчеству в его истории и современности, культуре и ментальности. Русское старообрядчество является одним из важнейших духовных, социальных, экономических и культурных феноменов в истории России, и обращение к его интеллектуальному наследию востребовано для современного научного сообщества для прояснения уникального курса развития России в мировом сообществе цивилизаций. Старообрядчество, выработав за столетия своего параллельного сосуществования с Российской империей, собственные противодействия западническому курсу, в наши дни является арсеналом духовных, интеллектуальных и культурных методов сопротивления вестернизации, информационному капитализму и одномерной глобализации. В старообрядчестве выработаны ментальные механизмы, актуальные в наши дни для разработки стратегий устойчивого развития в условиях многополярной глобализации, построения социального государства на основе суверенной демократии и прочих современных социально-политических реалий. Для полноты изучения старообрядческого феномена, в антологию должны быть включены как основные старообрядческие тексты, так и знаковые исследовательские и философские работы, посвящённые староверию. Подбор старообрядческих текстов должен иллюстрировать различные течения старообрядческой мысли в разные эпохи, представляющие древлеправославие как идеологию, как мировоззрение, как ментальность, как образ жизни. Подбор текстов о старообрядчестве должен дать объективную картину места древлеправославия в истории и современности России. Редакторская работа должна строиться на предварительно выработанной методологии, препятствующей восприятию староверия в этнографическом или историко-музейном формате. Староверие должно быть представлено читателю в свете своих нынешних культуротворческих возможностей.

В статье рассматривается образ руины с точки зрения его эволюции и особенностей восприятия в испанской поэзии, начиная с Золотого века до современных авторов. Исходными позициями исследования являются интерпретация (вслед за М.М. Бахтиным) руины как существующего в реальности хронотопа, т.е. материального выражения единения пространства и времени, а также осмысление руины как эстетической категории возвышенного, творящей новые формы и смыслы в соответствии с идеологической тенденцией эпохи (Ренессанс, Барокко, Просвещение, Романтизм, Постмодернизм). Исследование топоса руины в иберийском ментальном контексте позволило определить преференции в восприятии данного пространственного объекта. В статье показано, что испанские поэты эпохи Возрождения, впервые обратившие свой взор на данный предмет окружающей действительности, добавили свой ракурс в его восприятии, смещая фокус от руин Карфагена к Риму, а затем – в сторону Иберийского пространства. Первыми в испанской поэтической традиции эпохи Возрождения стали сонеты Гарсиласо де Ла Веги (Garcilaso de La Vega) и Гутьерре де Сетины (Gutierre de Cetina), посвященные руинам Карфагена, вслед за которыми представители Севильской школы XVI в. значительно расширили фокус географического и исторического восприятия. Cформированные классической традицией два способа осмысления руины будут существовать в более поздний период как в чистых формах, так и в рамках нерасторжимого единства и найдут свое место уже в испанской поэзии XX в. в творчестве Анибала Нуньеса (Aníbal Núñez, 1944–1987).

Предметом данного исследования стали аксиологические аспекты содержания русской культуры на примере классической литературы, проявляющиеся в жанровом и стилистическом своеобразии художественных произведений. Цель его состоит в раскрытии особенностей русских традиций в содержании поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души», в изучении идейно-нравственных представлений писателя и способов их реализации в тексте. В статье используется сравнительно-исторический, системно-типологический, историко-функциональный методы, позволяющие комплексно рассмотреть сложное историко-культурное и литературное явление. Результаты работы свидетельствуют, что поэтика «Мертвых душ» сформирована на основе религиозного мировоззрения писателя; новизна работы состоит в том, что впервые тема милосердия рассматривается в качестве одной из основных в реализации авторского замысла с целью показать духовные ценности русского народа. Результаты исследования могут быть использованы в курсах лекций по культурологии, русской классической литературе в высшей и средней школе, на семинарских и практических занятиях, работа представляет интерес для тех, кто занимается проблемами русской духовности, русской народной культуры и литературы.

В статье анализируются три основных глагола русского любовного признания, через которые выявляется специфика русских представлений о любви – признаваться, объясняться, открываться. Глагол «признаваться» уподобляет любовь преступлению, «объясняться» – загадке, несуразности, «открываться» – тайне. За каждым из этих уподоблений стоит мифологический и культурно исторический исток, ни одно из этих словоупотреблений не случайно. Так за глаголом «объясняться» стоит античный (древнегреческий) миф, поясняющий, отчего два человека испытывают друг к другу внезапное сильное притяжение, страсть. В статье поясняется исток типично русских представлений о паре возлюбленных и потом супругов, как о двух половинах. Речь тут идет об истории из платоновского «Пира» (диалог, посвященный вопросам любви), о некогда живших, по этому мифу, людях трех полов: мужчинах, женщинах и андрогинах, обладавших невероятной силой. Именно за это последние по воле богов были рассечены на две половины. «И вот когда, – читаем мы у Платона, – тела были таким образом рассечены, каждая половина с вожделением устремлялась к другой своей половине, они обнимались, сплетались, страстно желая срастись, умирали от голода и бездействия, потому что ничего не желали делать порознь… Вот с таких давних пор свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу». То же пишет и Аристофан, излагая свою историю об андрогинах. Он говорит о том, что «любовью называется жажда целостности и стремление к ней». К этой же истории возводится и «преступность» любви. Преступление в желании соединения вопреки воле богов. На эту же ситуацию указывают этимологии слов «пол» и “sex”. Слово «пол» (мужской и женский) произошло от старославянского «полъ» – половина. Эта же картина наблюдается и в других славянских языках, где упомянутый корень связан с понятиями «сторона», «половина», «разрез». Ситуация отсечения, отреза, отрыва стоит и за словом «секс», пришедшим в русский язык из английского, а туда – из латыни. “Sexus” – первоначально означало «отделение», «рассечение» (см. однокоренные «секция», «сегмент», секатор». «Пол», как и латинский “sexus” – линия отрыва, разделения, шрам, который притягивает то, что было когда-то отделено. Отсюда и притяжение полов, половое влечение, которое ни при каких идейных веяниях никогда не подвергалось сомнению. Этот же предмет составляет тайну, которую нужно скрывать, а решение открыться требует отваги и готовности рискнуть. Прежде всего потому, что именно у славян любовь, суженый и суженая – части судьбы. В отличие от европейской судьбы (Фортуны) славянский Судженицы, приходя в дом к новорожденному непременно обсуждают вопросы его будущей сердечной жизни. В статье приведены и проанализированы примеры из любовных объяснений, содержащихся в русской классической литературе, а точнее в русской прозе.

Статья продолжает тему, начатую в предыдущем номере, касательно необходимости пересмотра подходов к проблемам межкультурного общения в глобальном мире. Теперь речь идет о конкретных вопросах, связанных с проблемами межкультурной коммуникации в международном образовании, а еще точнее, с проблемами обучения студентов из Китая, приезжающих учиться в Россию. Поток их все растет, с ним растут и проблемы, касающиеся как преподавателей, столкнувшихся с новыми задачами, так и студентов, оказавшихся в новой среде, к существованию в которой они чаще всего бывают не подготовлены. Речь идет не о преподавателях русского как иностранного, получивших специальное образование и имеющих большой опыт в работе с иностранцами, а о тех специалистах, кто ведет свой предмет – от физиков до лириков – иностранной группе, не имея при этом специальной подготовки. И таких теперь большинство. К сожалению, знания двух соседних народов друг о друге довольно ограничены. Преподаватели, чаще всего, не учитывают ни особенности системы образования в Китае, ни традиции общения между учеником и учителем, ни менталитет. В свою очередь, студенты приезжают учиться в Россию, будучи практически незнакомы с особенностями жизни, обучения и общения в этой стране. В статье рассматриваются конкретные ситуации конфликта культур в учебной аудитории и предлагаются возможные варианты выхода из сложившейся ситуации.

Статья посвящена проблемам перевода в аудиовизуальных СМИ, выполненного в технологии войсовер (перевод для закадрового озвучивания). Аудиовизуальный перевод понимается как межъязыковой трансфер вербального компонента многоуровневого полимодального текста и отличается целым рядом особенностей, существенно ограничивающих свободу переводчика в выборе стратегий, тактик и приемов перевода. Наиболее значимы, на наш взгляд, временны́ е ограничения, требования синхронизации звучания переводного текста с компонентами видеоряда, а также психофизиологические параметры восприятия перевода на слух. В связи с этим очевидно, что традиционные представления о переводческой эквивалентности, которые формировались на основе анализа образцов письменного, преимущественно литературного, перевода не всегда оказываются релевантными применительно к звучащему медиапереводу, а значит, требуют пересмотра в русле коммуникативно-функционального подхода. В то же время в сопоставительной стилистике и лингвистическом переводоведении разработана обширная таксономия переводческих операций, обладающая значительным дескриптивным потенциалом. По этой причине в настоящей статье используется типологический арсенал переводческих преобразований, описанных в классических работах трансформационного толка (транспозиция, эквиваленция, модуляция и адаптация). Вместе с тем в качестве предмета исследования выступают приемы перевода, детерминированные не структурно-языковой асимметрией, а расхождениями в культурно-когнитивном репертуаре носителей исходного и переводящего языков, а также специфическими условиями многоканального восприятия аудиовизуальных медиатекстов.

В статье рассматриваются вопросы, связанные с отражением в переводах Нового Завета имен античных божеств. Поскольку исходным языком Нового Завета был греческий, в оригинале представлены греческие имена. В то же время присущее античной культуре отождествление персонажей греческой и римской мифологии привело к их латинизации в тексте Вульгаты. Поскольку в Западной Европе именно она была основной и наиболее авторитетной и являлась источником для переводов на другие языки, указанная традиция отразилась и в них, включая и версии, создававшиеся авторами, оппозиционными католической церкви. Примером может служить Библия Джона Уиклифа. Начиная с эпохи Реформации протестантские переводчики, в отличие от католических, использовали в качестве исходного текста еврейский и греческий оригиналы, но в течение долгого времени они сохраняли традицию латинизации имен мифологических персонажей. Однако в переводах ХХ в. наблюдается тенденция к возвращению к греческой форме подлинника. В русских версиях сказывалась как общая ориентация на греческий и церковнославянский тексты, так и влияние латинских форм в переводе Нового Завета, выполненном Российским библейским обществом в первой четверти XIX в.

Когда мы используем двуязычные словари, что заставляет нас верить в то, что переводы, которые они предлагают, адекватны? Сравнивая английские существительные smile, grin, smirk, sneer с их соответствиями в двуязычных англо-русских и англо-французских словарях, в качестве критериев адекватности перевода я рассматриваю следующие: очевидную (референциальную) эквивалентность, этимологию, морфологию, фонологию, (одноязычную) эквивалентность словарных статей, (двуязычную) реверсию (обратимость). Особые характеристики реверсии позволяют предположить, что стоило бы выделить разнородные эквиваленты (= обратимые элементы, прототипические гетероглоссальные синонимы) как гипонимическое подмножество переводов (= гетероглоссальные определения). В статье не рассматриваются (в связи с отсутствием на сегодняшний день явных доказательств) контекстуальная и котекстуальная эквивалентность, хотя нельзя отрицать роль наличия сходных свободных и идиоматически связанных словосочетаний у тождественных элементов в разных языках.

В статье рассматриваются устойчивые вербальные мемплексы, т.е. системы мемов, (медиавирусов по Докинзу) и антимемов, влияющих на умы и в целом на идеологический код данной культуры, с позиций когнитивистики и концептуальной интеграции. Устойчивый вербальный символ (афоризм, пословица, клише, прецедентный текст, лозунг, слоган, (обобщенно – мем) представляет собой языковой знак двойственной природы: во-первых, это знак ситуации, обозначенной составляющими его словами; во-вторых, это особый вид текста (дискурса). В статье исследуются типы, приемы и техники в выборе схем наиболее эффективного форматирования мемплексов как механизмов формирования нового знания. Особое внимание уделяется технике бокового смещения, а именно, наиболее продуктивной сегодня словообразовательной модели Концептуальной Интеграции, мотивированной когнитивными, дискурсивными и прагматическими параметрами. Концептуальному и фреймослотовому анализу подвергается наименее исследованный сегодня тип политического мемплекса в качестве эффективного инструментария агонального дискурса. Стратегия и тактика трансформации и когнитивного рефрейминга мемплекса позволяют убедиться в его способности повлиять на изменение расстановки сил в политическом диспуте, благодаря специфичным приемам и техникам, более мобильным и современным, нежели традиционные средства массовой информации, свидетельствуя о его несомненной эффективности.

Данная статья имеет своей целью прояснить и уточнить подход к некоторым проблемам, связанным с переводом повести Дж.Д. Сэлинджера “The catcher in the rye” (1951), представленной на данный момент пятью русскоязычными версиями. Обосновывается необходимость изучения коммуникативного воздействия оригинала на исходного (американского) реципиента и его сопоставления с реакцией вторичного (русскоязычного) реципиента на перевод как неотъемлемой части предпереводческого анализа неоднократно переводившегося текста. Выдвигается предположение о том, что данные исследования коммуникативного воздействия помогут выработать надежные критерии для критики существующих переводов и способствовать повышению качества новых. Высказывается и мнение о том, что проблема передачи стилистически маркированной лексики (в частности, сленга) для достижения адекватности перевода1 данного произведения является далеко не первостепенной. В фокусе анализа – версии Риты Райт-Ковалевой (1960) и Максима Немцова (2008) ввиду их относительной известности по сравнению с тремя другими (С. Махова, 1998; Я. Вала, 2009; Я. Лотовского, 2010) и, соответственно, наличия задокументированной реакции как специалистов, так и широкого читателя. Особое внимание уделяется проблеме трансляции голоса героя на уровне цели высказывания2 с учетом авторского замысла, с одной стороны, и социолингвистических факторов – с другой.

Статья посвящена вопросу подготовки студентов нефилологического профиля к устному экзамену по английскому языку за курс бакалавриата. Проанализированы исследования К. Чодрона, В. Кука, Д. Нанэна, Р. Элиса, Дж. Скривенера, К. Песе, А.А. Коренева и Д.С. Бабаевой, рассматривающие соотношение между временем говорения педагога и временем говорения студентов на занятиях по иностранному языку. Определено соотношение 30% на 70% как оптимальное для практики устной речи. Сделан вывод о возможности увеличения времени говорения студентов за счет привлечения парной и групповой работы.

Особенности подготовки студентов к устной части экзамена по иностранному языку рассмотрены на примере биологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Устная часть экзамена по английскому языку за курс бакалавриата включает три задания: подготовленное монологическое высказывание на тему личных и научных интересов экзаменуемого; спонтанный монолог-описание с опорой на визуальные материалы биологической тематики и диалог с преподавателем в продолжение обсуждения явления, изображенного на визуальной опоре. Перечислены трудности, характерные для каждого из заданий, с которыми сталкиваются обучающиеся во время сдачи устной части экзамена по иностранному языку. Предложены возможные решения по преодолению сложностей, связанных с недостаточной практикой устной речи.

Настоящая статья посвящена осмыслению теоретических и практических проблем реализации межкультурной деловой коммуникации, а также анализу существующих информационных, методических и дидактических источников, использование которых может способствовать формированию межкультурной компетенции и развитию необходимых умений и способностей в контексте современного языкового образования. В ходе межкультурного общения возникают конфликты, которые представляют собой барьер в осуществлении эффективной и успешной деловой коммуникации и оказывают негативное психологическое воздействие на ее участников. С целью выявления причин коммуникативных сбоев и культурных конфликтов в статье раскрывается и анализируется понятийное содержание термина «межкультурная коммуникация» и описывается его историческое развитие. Несмотря на то что на протяжении последних десятилетий интерес к проблемам межкультурного общения неуклонно растет, анализ методической литературы показал, что межкультурной коммуникации как таковой, а также развитию межкультурной компетенции в образовательном процессе не уделяется достаточно внимания. В статье авторы также обосновывают необходимость дополнения существующих учебных пособий по обучению английскому языку делового общения материалами и ресурсами, способствующими овладению основами межкультурной коммуникации.

В статье поднимаются вопросы преподавания стандартных вариантов немецкого языка, функционирующих на территории немецкоязычных стран. В работе проанализированы основные этапы развития интереса зарубежных социолингвистов и специалистов в области преподавания немецкого языка как иностранного к названной проблематике. Кратко рассматриваются важнейшие периоды интеграции теории плюрицентричности немецкого языка в теорию и практику преподавания немецкого языка, описывается формирование и развитие DACH(L)-концепции, использование учения о вариативности немецкого языка в преподавании лингвострановедения, ее применение в процессе языковой подготовки на разных ступенях образования. Помимо этого, проблематика вариантного территориального функционирования немецкого языка анализируется с позиций практики преподавания перевода. Приводится также краткий обзор справочной литературы (лексикографических источников, грамматик и т.д.), в которой кодифицированы стандартные варианты. Особо выделен обзор и анализ учебников и учебных пособий, в которых отражены фонетические, лексические, грамматические и прагматические особенности различных вариантов немецкого языка. Обращается внимание на учет теории плюрицентричности в международных языковых тестах по немецкому языку. В результате исследования автор приходит к выводу о значительном лингводидактическом потенциале теории плюрицентричности немецкого языка.