Статьи

Данное исследование представляет собой продолжение изучения различных подходов к использованию метафоры и других образных средств в англоязычных PR-текстах (текстах по связям с общественностью). Целью работы является попытка на материале англоязычного PR-дискурса последовательно раскрыть использование лингвопрагматического потенциала образных языковых единиц, присущих текстам сферы направленной коммуникации, основной задачей которых является информирование общества и выстраивание определенного понимания описываемых явлений. Принимая во внимание то положение, что исследователи относят метафору к сложным мыслительным пространствам, специалисты области связей с общественностью прибегают к использованию данной образной категории для представления новых явлений через чувственный и социальный опыт человека. Новизной исследования является вывод о том, что путем использования определенных поликодовых языковых единиц авторы текстов получают возможность переносить концептуальные представления на сложный в понимании процесс или явление, поскольку посредством сходства и аналогии сложные профессиональные тексты могут быть адаптированы для понимания массовой аудиторией. Представленная работа вносит вклад в дискурсивные исследования, а также в осмысление метафорического мышления, что может быть использовано в практическом плане при преподавании курсов по лексикологии, фразеологии английского языка, а также в области подготовки специалистов в сфере коммуникативистики.

Дискурсивные маркеры, считавшиеся до недавнего времени десемантизированными единицами языка, «дуновением ветра», засоряющими речь и не выполняющими хоть сколько-нибудь значимой функции, сегодня становятся предметом многих исследований с позиций когнитивистики и лингвопрагматики. Несмотря на то что дискурсивные маркеры лишены смыслового значения, тем не менее они получили свое функциональное признание — функции локации, когезии и предикации, а также за ними закрепи- лись лингвопрагматические характеристики. Целью исследования является анализ дискурсивно-прагматических особенностей маркера “you know” в устном политическом дискурсе. На основании тезиса о том, что политический дискурс является территорией множественности миров, продуцирует в сознании адресата возможные миры, а его детерминирующей функцией выступает манипулятивная, в статье приводятся макро- и микрофункции дискурсивного маркера “you know” с учетом данного доминантного признака. В качестве сущностных характеристик дискурсивных маркеров в политической коммуникации выступают амбивалентность и бифункциональность. Для подтверждения данной гипотезы о трансформационном изменении функций дискурсивного маркера в обыденном и политическом языке приводится пример маркера “you know” в дейктической микрофункции. Отмечается также роль ДМ в манипуляции сознанием в режиме интерпретации в свете теории релевантности, анализируются особенности перевода дискурсивного маркера с английского языка на русский на основе функционально-коммуникативной теории перевода на материале телеинтервью Д. Трампа.

В статье рассматривается взаимоотношение терминов социолингвистика — лингвоконтактология — контактная вариантология. Сопоставлены отечественный термин лингвоконтактология и зарубежный contact linguistics. Показана структура лингвоконтактологии, центральную часть которой занимает контактная вариантология. На материале английского языка разбираются основные проблемы контактов языков, результатом чего стала дифференциация глобального языка, его локализация и становление вариантов. Дается определение варианта плюрицентричного языка как типизированной речи, свойственной определенному лингвокультурному социуму, отражающей его менталитет, особенности культуры и в определенной степени — следы родного языка. Подчеркивается, что в основе варианта лежит лингвокультурная идентичность его пользователей. Фокус внимания направлен на легитимность статуса вариантов так называемого Расширяющегося круга Б. Качру — русский и китайский варианты английского языка, необходимость их изучения в теоретическом и прикладном аспектах.

В статье рассматриваются лингвосемиотическое содержание и функциональные характеристики пищевых ритуалов, которые являются символическим отображением народных верований, традиционного знания и коллективного опыта, актуального для данного социума. Изучение семиотики гастрономической культуры предполагает анализ факторов, повлиявших на современный культурный контекст, в котором те или иные гастронимы наделяются символическими свойствами. В статье дается классификация символов по форме и содержанию: 1) по степени сложности: простые (яйцо, лапша) и сложные (Церемония Рыбы); 2) по уровню абстрактности: конкретные (лотос, круглый пряник) — абстрактные (дракон, феникс); 3) по форме их выражения: графические (иероглифы чунь лянь 春联) — пожелания счастья, благополучия перед Новым годом, и предметные (фонарик, семечки); 4) аудиальные — песни и стихи, посвященные Празднику Луны; 5) жестовые — выбор блюд для праздничного стола; 6) по происхождению: природные символы (бамбук, рыба) — искусственные (инь и ян).

В зависимости от функций в статье исследуются две группы кулинарных символов: мифологические (яйцо — Пища пяти добродетелей) и нравственные символы (утки — счастье). Семиотические исследования гастрономической лингвокультуры приближают к пониманию не только культуры отдельных народов, но и эстетических универсалий и психологических констант человечества.

В домене мировой интеллектуальной истории сефардский язык, называемый иначе еврейско-испанский или ладино, занимает особое место. В статье рассматриваются терминологические номинации, соответствующие данному языку; принятое в парадигме современных филологических исследований понятие judeoespañol, подразумевающее гетерогенный диалектный континуум, включающий различные формировавшиеся вне испаноязычного ареала и независимо от испанского языка географические разновидности; многогранный характер еврейско-испанского в проекции на его историю как хранилища коллективной памяти и культурного наследия; религиозный контекст появления ладино; определенная традиция осмысления еврейско-испанского языка как места памяти и метафоры потерянного дома, сложившаяся в этнической ментальности потомков сефардских евреев и закрепившаяся в художественном и документальном нарративе; конвенциональный и институциональный статус еврейско-испанского языка, современные форматы и стратегии его продвижения, а также особенности его позиционирования в этническом менталитете потомков изгнанных из Испании и Португалии в 1492/1496 гг. сефардов как мощного средства легитимации символического единения представителей современного транснационального традиционного сефардского сообщества. В результате приводится системное видение позиционирования еврейско-испанского языка как традиционной основополагающей структуры исторической памяти этноса.

Курс «Язык и географическое пространство» нацелен на исследование современных динамических лингвогеографических ситуаций, связанных с новыми политическими и культурными реалиями. При этом основными в рамках курса являются подходы культурной географии и критической топонимики. Ключевой для курса является проблематика переименований географических объектов на основе новых идеологий и политических установок. Комплексный культурно-географический подход рассматривает переименование как инновационно-адаптивный социокультурный процесс. Массовые переименования в городах приводят к замещению одного культурно-языкового ландшафта на другой, а повсеместные переименования городов — к созданию нового геокультурного пространства страны. Важным является представление о географической картине мира, которое решается на основе привлечения разнообразных карт мира; для лингвистов полезно знакомство с возможностями картографического метода. В итоге курс расширяет научный кругозор и методический арсенал магистрантов.

Статья направлена на поиск путей системно обоснованного определения причин диахронических изменений в языке, т.е. на выработку такого подхода, который объясняет любые изменения не произвольно выбранными единичными причинами, а результатом взаимодействия социальных и обусловленных ими внутриязыковых факторов. В центре статьи два процесса, протекающих в современном русском языке: утрата склонения топонимами на -ин(о), -ов(о) (например, Я живу в Пушкино / Бутово вместо Я живу в Пушкине / Бутове) и вытеснение топонимической модели «Пушкинская улица» моделью «улица Пушкина». Показано, что исходная причина обоих явлений социальная. Она состоит в усилении внутренней миграции российского населения, а также в широком распространении СМИ. В результате языковой коллектив начинает состоять из таких носителей языка, которые ранее жили в разных регионах страны или принадлежали к разным социальным группам и потому располагают несовпадающими фоновыми знаниями. Невозможность опереться на знания получателей заставляет отправителей сообщений, во-первых, избегать употребления неоднозначных падежных форм (так, при следовании старой норме в предложении Я живу в Пушкине остается неясным, какова начальная форма топонима: Пушкин или Пушкино), а вовторых, не использовать идиоматичные топонимические модели, поскольку они не дают возможности определить, от какого слова образован топоним (современный неидиоматичный топоним улица Академика Комарова гораздо более однозначен, чем построенные по старой модели топонимы Комаровская улица или улица Комаровка).

Задачей данной статьи является попытка указать на неразрывную связь модернистского театра (А. Арто, С. Беккет), с изобразительным искусством. Помимо того, что критические тексты указанных авторов изобилуют отсылками к различным художникам и их работам, интерес к изображению проявляется в широком использовании его форм в драматических постановках, что поднимает вопрос соотношения и взаимодействия вербального и визуального начал в театре модернизма. Картина создается в сценическом пространстве различными способами, одним из которых становится прием эксфрасиса, поэтического описания, в процессе которого изображение возникает одновременно как эстетический и литературный феномен. Размывание барьера между словом и объектом искусства позволяет автору, с одной стороны, подчеркнуть зыбкость и ненадежность их притязаний на отображение подлинной действительности, а с другой — определить эту пограничную область как единственно возможное пространство ее явления. В этом смысле модернистская драма предлагает зрителю радикальный опыт совмещения абстракции и ее непосредственного переживания, когда границы картины и особенности ее восприятия переосмысливаются и раскрываются в процессе спектакля, превращая сам театр в череду изображений.

Статья посвящена особенностям боснийской кухни начала XIX в. и ее сопоставлению с пищевыми привычками французов того же периода. Цель работы — дать наглядное представление читателю исторического романа И. Андрича «Травницкая хроника» о том, с какими проблемами в этой сфере столкнулась семья французского дипломата, направленного в Боснию, где в 1806 г. впервые открылось французское консульство. В отсутствие специальной литературы, посвященной этому периоду, при реконструкции состояния боснийской кулинарии начала XIX в. исследователь испытывает определенные трудности. Существующие работы описывают османскую, турецкую кухню, современную боснийскую, а также историю отдельных пищевых продуктов. Ценность в этом отношении представляют записки путешественников, побывавших на югославянских территориях в османский период. Совокупность сведений из различных источников все же дает возможность понять, в какой степени различались кухни Франции и Боснии во время пребывания консула Жана Давиля в столице Боснийского пашалыка Травнике. Исследование показывает, что по большинству параметров различия были кардинальными. Поэтому парижанин Давиль, подобно другим его соотечественникам, путешествовавшим по провинциям Османской империи, тяжело переносит ориентальную пищу.

В статье рассматривается понятие культуры как универсалии, постоянно порождающей теоретико-методологические проблемы и именно поэтому требующей особого подхода. Автор статьи предлагает комплексный метадисциплинарный подход на основе системных принципов и оригинальной концепции. Культура функционирует по алгоритмической модели «культурный смысл — действие — предмет/артефакт культуры» в режиме непрерывного процесса опредмечивания/распредмечивания культурного смысла/артефакта культуры. Культурные артефакты есть артефакты когнитивные; когниция обеспечивает взаимодействие между сознанием и внешним миром. Культура с когнитивной точки зрения — не внешняя совокупность отчужденных объектов и не «внутрипсихическая» их систематизация, а динамичное «сверхсистемное» когнитивно-прагматическое целое. Связующим звеном, работающим с когнитивно-ментальным кодом, является мыслящий субъект, обладающий не только «памятью культуры», но и системой когнитивных, креативных компетенций, способный как систематизировать коды культуры (операция синтеза), так и сегментировать пространство культуры (операция комплексного анализа отдельного культурного кода/системы культурных кодов). В контексте авторской теории когнитивно-прагматических программ (КПП) культура предстает как иерархически организованная, динамическая, полисемиотическая, полидискурсивная система неразрывно связанных между собой КПП разных типов: а) метанарративных; б) производных; в) национально-специфических), которые обеспечивают неразрывную связь системы универсальных понятий «язык — культура — личность». Ядром культуры является система национально-специфических КПП, которые синтезируют в себе свойства метанарративных и производных программ и выступают в качестве ментальной основы ключевых идеологических платформ культуры человека/нации/народа.

В статье рассматривается вопрос важности письменной фиксации языка этнического меньшинства фриулов, официально признанного Итальянской Республикой одним из 12 миноритарных языков государства. В свете политики государственного языкового регулирования власти области Фриули (северо-восточного региона Фриули–Венеция-Джулия) предприняли целый ряд мер по усилению престижа фриульского языка: это теле- и радиовещание на фриульском, введение уроков родной речи в начальной и средней школе, популяризация фриульского языка на территории региона. Однако большинство мер сосредоточилось вокруг фиксации языка в графических символах: создание толковых и двуязычных словарей, орфографического корректора, перевод прецедентных текстов, перевод топонимов и дорожных указателей с итальянского на фриульский язык, введение делопроизводства в местных органах власти на фриульском языке. Соответственно выявлению данных каналов письменной фиксации, а также анализу лингвопрагматической эффективности принятых мер и посвящена данная статья. В ходе исследования выявляется, что введение делопроизводства на фриульском языке в органах местного самоуправления представляется малоэффективной в области языковой практики, но является обоснованной с культурно-исторической, политической и идеологической точек зрения, т.к. подтверждает престижный статус официального языка. Неожиданно сильным вектором актуализации лингвистической идентичности оказалось внедрение письменной фиксации фриульского языка в виде перевода священных текстов, топонимов, указателей, памятных надписей на фриульский язык, а также создание и публикация огромного количества двуязычных словарей. Данная тенденция обоснована уже с точки зрения этнолингвистической интенции: необходимо вывести миноритарный (фриульский) язык из традиционной сферы функционирования итальянских диалектов — устной речи.

Цель данной статьи — рассмотреть сходства и различия понятий языковые установки и языковые идеологии, близость которых имплицирует их синонимичность и даже идентичность. Особое внимание уделяется тому, как интерпретируются и используются данные понятия в российском и западном научном дискурсе. Установлено, что языковые установки и языковые идеологии различаются по ряду параметров: групповое vs. индивидуальное, абстрактное vs. конкретное, степень нормативности и осознанности (рационализации), характер приобретения. Показано наличие двунаправленного причинно-следственного влияния между языковыми установками и языковыми идеологиями, но более понятным является механизм того, как идеологии в качестве более всеобъемлющего и абстрактного конструкта могут влиять на установки и языковые практики. Языковые идеологии отличаются от языковых установок и тем, что последние не обязательно выливаются в речевое поведение и могут оставаться на уровне отношения к языку без каких-либо действий, в то время как языковые идеологии обнаруживаются через языковые практики. Подчеркивается, что термин идеология имеет как широкое, так и более узкое значение; в первом случае идеология понимается как всеобъемлющий конструкт без политических коннотаций, присущий любой социальной группе, во втором источником ее видятся правящие группы, навязывающие ее подчиненным группам.

Роль сленга в современном английском языке вызывает споры, так как целью его использования редко является простой обмен информацией; сленг больше служит в качестве идентификации социальной группы, его функционирование является лингвистическим отражением современности, которое сводится к изменению дискурса в сторону неформальной речи. Настоящая статья посвящена изучению сленга в разговорном сингапурском варианте английского языка. Материалом для исследования послужили SMS- сообщения 2004 и 2012 гг. из корпуса NUS SMS. NUS SMS — корпус, разработанный лингвистами при Национальном университете Сингапура. Целью статьи является сравнительный диахронический анализ SMS-сообщений, выявляющий использование сленга и его роль в SMS-сообщениях. Актуальность настоящего исследования объясняется широким распространением разных социальных сетей и мессенджеров и связанными с ними изменениями литературного языка. В исследовании применялись методы корпусного, статистического и сопоставительного анализа данных. В результате исследования было установлено, что в сообщениях 2004 и 2012 гг. корпуса NUS SMS широко используются слова, которые принято относить к сленгу, происходящие из китайского языка и выполняющие прагматические функции обращения и выражения эмоционального состояния авторов сообщений.

В статье анализируются типичные средства реализации личностного дейксиса популяризатора-ученого как агента популярно-юридического дискурса, а также приемы, которые используются им для конструирования своего образа. Популярно-юридический дискурс рассматривается как разновидность научно-популярного дискурса, что наделяет его тексты рядом характеристик, присущих научной коммуникации. Автор текста популярно- юридического дискурса в жанре «обзор» обезличен, но демонстрирует большую свободу и вариативность актуализации своей позиции в связи с менее жесткими стилистическими рамками научно-популярного дискурса. Сочетание стратегий научного и медийного дискурсов в тексте научно-популярной статьи правовой тематики позволяет автору демонстрировать высокую компетентность и профессионализм в своей области (юриспруденции) и одновременно устанавливать личный контакт с адресатом, который необходим для передачи ему специальных знаний. Включение в текст нарратива, аллюзий к прецедентным судебным делам и известным преступникам, а также использование разнообразных стилистических приемов позволяют автору увлечь адресата, заложить в нем интерес к правовым знаниям в перспективе. Концепты, вербализируемые автором научно-популярной статьи правовой тематики, актуальны для юридического дискурса.